Последние короли Шанхая. Соперничающие еврейские династии, которые помогли создать современный Китай - Jonathan Kaufman

ранней поддержки благотворительности Лорой Кадури и заканчивая созданием Горасом Ассоциации сельскохозяйственной помощи Кадури. Лоуренс и Гораций отказались полностью отказаться от Китая, и их стремление принесло плоды как для их семьи, так и для Шанхая и Гонконга. Однако, когда Китай восстал и потребовал вернуть Гонконг, Лоуренс ухватился за идею сохранения колониального правления над городом в той или иной форме. А когда возрождение Китая стало очевидным, Лоуренс и его сын не стали публично осуждать бойню на Тяньаньмэнь. Они выступали против попыток принести в Гонконг больше демократии. Они предпочли коммерческую выгоду политической свободе и приличиям - дилемма, с которой все чаще сталкиваются многие иностранные компании, от Google до , от Facebook до Apple.

Сассуны и Кадори создали важнейшие нити ДНК Шанхая. Виктор Сассун оставил Шанхаю его самые характерные здания - отели и офисные здания, которые выдержали войну и десятилетия коммунистического забвения, чтобы потом вновь предстать перед нами в качестве символов истории Шанхая и его экономического возрождения. Виктор придал Шанхаю гламур, изюминку и загадочность. Сассуны и Кадори также создали возможности для своих соотечественников-иностранцев, но что еще более важно - для тех, кто приехал в Шанхай в поисках лучшей жизни. Неудивительно, что когда Китай совершил разворот в 1978 году, решив открыть и принять многие капиталистические институты, Китай обратился к Шанхаю для создания новой фондовой биржи (которую Сассуны и Кадури впервые создали в 1890-х годах) и золотой биржи, а также для укомплектования штата многих экономических министерств. Многие из самых креативных и экономически подкованных политических лидеров Китая были выходцами из Шанхая - премьер-министр Чжу Жунцзи, возглавивший Китай во Всемирной торговой организации, и президент Цзян Цзэминь.

С тех пор как Элиас Сассун надел мантию китайского ученого и прогуливался по своему окруженному стеной комплексу, а Лаура Мокатта убеждала иностранцев делать взносы в китайские благотворительные фонды и поддерживать образование для китайских девочек, Кадори и Сассуны демонстрировали привязанность и интерес к Китаю, которых явно не хватает руководителям международных компаний из нефтяных, технологических и промышленных компаний, хлынувших в Китай после 1978 года. Для них Китай - это просто бизнес.

Семьи Кадури и Сассун чувствовали эмоциональную связь с Китаем и культурный долг. Они коллекционировали предметы китайского искусства, собрав одни из самых ценных коллекций в мире. Виктор Сассун разрушал социальные барьеры, приглашая китайцев на свои вечеринки и в свою ложу на ипподроме, и покинул Шанхай только тогда, когда город захватили коммунисты. Хотя Кадори могли жить где угодно, они снова и снова возвращались в Шанхай, а затем и в Гонконг. Они сделали Китай своим домом.

Сассуны и Кадори дали противоположные уроки своей решимости построить семейную династию. Дэвид Сассун, патриарх семьи, держал свою семью вместе, даже когда отправлял их по всему миру, чтобы построить империю Сассунов. Одного за другим он отправлял своих сыновей за границу, перебрасывая их из города в город, давая им возможность сколотить индивидуальное состояние, но при этом не забывая о целях семьи. Как только он умер, центробежные силы лондонского общества, соперничество братьев и сестер и ассимиляция раскололи семью. Сассуны достигли вершин практически во всех профессиях , которые они выбрали, и в каждом городе, где они поселились. Но семья также ссорилась из-за денег и религиозных убеждений и раскололась на фракции. Сассуны так и не смогли восстановить сплоченность и сосредоточенность Дэвида и его восьми сыновей. Элли Кадури, напротив, возможно, видя, что произошло с Сассонами, никогда не позволял своим сыновьям отходить от семейного бизнеса и не позволял им строгого руководства. После смерти жены он заставил Лоуренса и Горация бросить учебу в Лондоне и работать на него в Шанхае. Он готовил их к работе в течение следующих двух десятилетий. Только после смерти Элли Лоуренс и Гораций, которым было за сорок, стали самостоятельными. Они продолжали работать бок о бок. И Лоуренс повторил ту же схему со своим сыном Майклом, передав ему семейный бизнес. Награда: сегодня состояние семьи составляет 11 миллиардов долларов.

Замалчиваемые историей и порой вступающие в конфликт со своими родственниками-мужчинами, женщины из династий Сассун и Кадури сыграли решающую роль в их успехе в бизнесе и в Китае. Лаура Мокатта принесла Элли связи с британской еврейской элитой и понимание того, как меняется Китай. Она открыла для него двери среди китайцев своими благотворительными пожертвованиями на больницы в Китае и школы, где преподавался английский язык и китайские студенты могли получить лучшую работу. Ее решение бежать назад, чтобы спасти китайскую гувернантку от пожара в доме, стало частью легенды о Кадури в Китае. Кто знает, какое влияние могла оказать Элли Кадури на гражданскую войну между коммунистами и националистами, японское вторжение в Китай, кризис беженцев, Вторую мировую войну и приход к власти коммунистов? Флора Сассун была вознаграждена за свою деловую хватку тем, что была свергнута в результате переворота в совете директоров. Рейчел Сассун, самая влиятельная женщина-редактор газеты в Британии, закончила жизнь в одиночестве и была признана сумасшедшей. В 1930-х годах ходили слухи, что Виктор Сассун женится на Эмили Ханн, авантюрной и проницательной писательнице New Yorker. Какое влияние она могла оказать на него?

Китай в XXI веке имел страну, ее лидеров, и люди мечтали об этом с тех пор, как в Китай прибыли британцы и победили их в Опиумных войнах: гордая, сильная в военном отношении страна, которая снова стала мировой державой. Но Шанхай и наследие Кадури и Сассунов освещают продолжающиеся дебаты: соперничество между Шанхаем и Пекином и два разных пути развития Китая. Каждый посетитель Китая чувствует разницу между Шанхаем и Пекином: Шанхай открыт, разнообразен, космополитичен. Он поддерживает инновации. Пекин, хотя и является большим городом, сформирован другой историей. Он более замкнут в себе и националистичен, здесь когда-то жил император, а теперь - коммунистическое руководство. Шанхайские китайцы высмеивают своих соотечественников в Пекине как неискушенных, узколобых и недоверчивых к окружающему миру. Те, кто живет в Пекине, презирают шанхайцев за то, что они заботятся только о деньгах и моде и по-прежнему быть рабами всего иностранного. Поговорите с шанхайцами о деньгах, скажут они, но вы не можете доверять им в вопросах политики. Они все еще слишком любят иностранцев.

По мере роста глобальной мощи и влияния Китая такие различия имеют значение. Они будут определять отношение Китая к миру. Что выберет Китай?

 

В нескольких кварталах по Бунду от нового отеля Peninsula племянница Виктора Сассуна Эвелин Кокс сидела в туристическом автобусе, который ехал по улицам Шанхая. Она не хотела, чтобы другие